Моя первая встреча с замечательным писателем и человеком Михаилом Петровичем Малиновским произошла в апреле 1998 года. Что-то, трудно передаваемое словами, было в этом человеке. Это «что-то», очевидно, определило все мои дальнейшие отношения с ним. От него всего исходил какой-то внешне невидимый, но ясно ощущаемый душой свет или, как принято говорить сейчас, духовная сила. Поэтому, вступив с ним в разговор, я не почувствовал большой разницы в возрасте, а почувствовал эту самую силу, и вообще сложилось стойкое впечатление, что мы с ним давние знакомые и просто какое-то время не виделись. Помню также, что сразу показал ему какие-то стихи и мы обменялись телефонами. Затем мы стали периодически созваниваться. В октябре того же года у меня состоялось обсуждение рукописи на молодёжном ЛИТО СП РФ, которое прошло очень жёстко, отчасти и по моей вине – из-за нехватки времени не сумел как следует выстроить подборку, а отчасти и потому, что не всем обсуждавшим меня понравилось духовно-философское направление моих стихов, тогда эта тема только начинала разрабатываться. Приехав в район, где я тогда проживал, с полчаса побродил по посёлку – домой идти не хотелось. Тут и пришла мысль позвонить Малиновскому. К моей великой радости, несмотря на позднее время, Михаил Петрович взял трубку, внимательно меня выслушал и, приободрив, порекомендовал готовить другую рукопись, ни в коем случае не зацикливаясь на постигшей меня неудаче. А в декабре того же года Михаил Петрович без всяких ссылок на занятость и болезни (а их, как я узнал позже, было у него предостаточно!) пришёл на мой авторский вечер, проходивший в центре искусств «Творчество» Сибади. Мудрый наставник не только назвал меня состоявшимся автором, но и акцентировал внимание собравшихся (среди которых была и известная омская поэтесса Татьяна Четверикова) на духовно-философской составляющей моих стихов, заметив, что будущее поэзии как раз за этим направлением. В результате буквально через две недели на областном семинаре молодых литераторов, проводившемся СП РФ, я получил рекомендацию на издание своей первой книги стихов. Собственно, с этого момента практически всё мною написанное читалось либо по телефону, либо лично именно Михаилу Малиновскому.

Предвижу, что некоторые скептики начнут говорить, что я любил известного писателя только потому, что тот хвалил всё ему показываемое. Они неправы – замечания Михаил Петрович тоже мне делал, но как сказала уже после его ухода, поэт Балхия Тленчинова, «умел он их делать так, что хотелось бегом бежать их выполнять!» Просто поразительно, что, будучи прозаиком, он так тонко чувствовал и само поэтическое слово, и сам процесс его создания. Кстати, одной из любимых фраз его была такая: «Я рассчитываю на понимание».

Что ещё мне очень импонировало в нём, так эта интеллигентность души, обусловившая его огромную терпимость в разговоре с собеседником, даже если мнение того, с кем приходилось беседовать, было противоположным его собственному. Это его качество – быть интересным собеседником – отмечали и многие другие люди, даже весьма далёкие от литературного мира.

Несмотря на это, когда это было необходимо, он мог принципиально отстаивать свою позицию.

Отличным примером может послужить случай, произошедший на одном из заседаний омской организации СРП. Обсуждался вопрос о редколлегии альманаха «Складчина». К тому времени Михаила Петровича стало основательно подводить зрение, фактически он уже не мог читать многочисленные рукописи, и ему приходилось их выслушивать. В этой связи он попросил вывести его из состава редколлегии, подытожив своё краткое выступление так: «Я не хочу быть свадебным генералом!» Это вызвало бурю протестов, кто-то даже заметил, что само его имя – знаковое в омской литературе. Но в ответ, уже опираясь на палочку, служившую ему много лет, Михаил Петрович решительно, даже чуть повысив голос, провозгласил, что роль свадебного генерала – не для него. Думается, этот весьма поучительный пример может послужить важной чертой духовного облика этого человека. Лично же автор этих строк для себя решил, что, если когда-нибудь попадёт в такую же ситуацию, то поступит так же.

Вспоминается и другой случай. Как-то мы поговорили о низком, так сказать, материальном обеспечении писателей. Разговор проходил с присущим Мастеру чувством юмора. В качестве особо забавного случая он рассказал мне, как один известный литератор побахвалился перед ним своими загородными хоромами, удивляясь, как Михаил Петрович может довольствоваться своей скромной дачей… «Я никогда за этим не гнался!» – смеясь на другом конце провода, сказал Малиновский.

Надо также заметить, что Михаил Петрович, слушая стихи или рассказ, никогда не проходил мимо любой даже мало-мальски интересной находки автора. Так, выслушав моё стихотворение «Юность души», он заметил: «Вот твоё пусть небольшое, но – открытие»…

Помимо чисто литературных тем, наш разговор мог коснуться и самого сокровенного – так, например, Михаил Петрович помог мне в становлении опыта православной молитвы, никогда не отказывался дать совет в любой чисто житейской ситуации. А однажды, когда я ему пожаловался на какую-то неприятную, сильно задевшую меня ситуацию, он сказал: «Молись. Ты выдержишь, потому, что у тебя – выносливая душа!» Этим комплиментом я горжусь более, чем некоторые мои литколлеги какими-либо престижными премиями и званиями.

В последнее время наши беседы стали более короткими, но Михаил Петрович вплоть да самого ухода живо интересовался литературным процессом, с юмором, правда, уже с горчинкой, замечал, что находится «на обочине литературной жизни» и искренне радовался, что я его о ней информирую. Обычно беседы заканчивались так: «Молюсь за вас!» – «И я тоже!»

Незадолго до своего ухода Михаил Петрович ещё раз порекомендовал вдумчиво относиться к творчеству, не тратить свой дар по мелочам. И в ответ на мою просьбу встретиться «за парой папирос» пообещал, что ещё раз мы обязательно встретимся и обязательно посидим у подъезда.

Так и вышло. Только вот курить любимый «Беломор» Малиновского мне пришлось уже в одиночестве. Впрочем, в этот момент из-за туч ярко выглянуло солнце, напоминавшее улыбку покидающего этот мир человека с большой душой. Мастера Михаила Малиновского.

P.S. Когда на похоронах М.Малиновского кто-то задал вопрос: «Где сейчас его душа?» – мой взгляд невольно коснулся борта катафалка, куда только поставили гроб. Надпись гласила: ООО «Рай». Думается, комментарии здесь излишни.